56 / 106
ности и украшений может быть так же мало претен-
зий, как к водопроводчику по поводу того, что у него
деревянный чемоданчик и два разводных ключа.
Н. К.
Ну, а с чем он ещё может быть?
(смеется)
А. Н. Поэтому тебе-то хорошо.
Н. К.
Как-то так…
А. Н. При том, что, я подозреваю, у вашего журнала
судьба всё равно нелёгкая. Книжки и журналы та-
кого рода, как твой, воспринимаются в Италии и во
Франции как насущная потребность, как воздух, по-
тому что там необходимо не только это всё носить,
не только это покупать, не только за этим бегать, но
ещё и читать про это — и они очень любят читать
про это. Я просто знаю гонорары ребят, которые
занимаются рецензиями, — это значительно превы-
шает гонорары всех журналистов, которые работа-
ют на нон-фикшне, которые работают в политике,
которые работают где-либо ещё. И дело не в том, что
какие-то концерны что-то отстёгивают — концер-
ны выше этого — просто настолько велика и жад-
на аудитория, которой
недостаточно купить по-
следние ботиночки Тома
Форда и в них мучиться,
бедолаге, потому что там
в жертву красоте прине-
сено всё.
Н. К.
Узковато, да.
А. Н.
Действительно по-
трясающей красоты, но
при этом — совершенно садистская колодка. Но они
ещё хотят про это читать, они хотят про это всё знать.
Н. К.
Социальные запросы, знаешь ли.
А. Н.
Они хотят шуток по этому поводу, они хотят
жонглирование словами по этому поводу — это им
совершенно понятно, это им близко, это их не напря-
гает и не заставляет огорчаться. Они совершенно не
любят читать про Россию, например, или про науку.
Хотя итальянцы читают очень много, в маленьком
провинциальном городишке ты найдешь пять-шесть
книжных магазинов.
Н. К.
При этом хороших, и один из них огромный.
А. Н.
Да, который работает позже, чем любые другие.
Н. К.
Это меня удивляло, потому что, честно говоря,
больше такого количества и разнообразия книжных
магазинов, как в Италии, я не видел.
А. Н.
В Бельгии ещё все хорошо с книжными ма-
газинами и в Голландии. В Голландии — традици-
онно хорошо, потому что, не забывай, эта страна
всегда была тем местом, где можно было напеча-
тать всё то, что нельзя было опубликовать во всех
остальных странах.
Н. К.
Про всё, что угодно, правда.
А. Н.
Но вот в Италии хотят читать про те вещи, ко-
торые они носят. Кто читает в России модные жур-
налы, я вообще не понимаю?
Н. К.
Читают. Конечно, такого массового интереса к
моде, как в Италии, Франции и Испании, здесь, конеч-
но, нет. Это тоже традиционная история, потому
что у нас не до того всегда было.
А. Н.
Нет, мы периодически вырывались из боло-
та, из вот этой своей трясины мрачной, это было и
в конце XIX века, и в начале XX века. Это было и,
ну, так скажем, сразу после великолепных 90-х го-
дов, когда незаконное, дикое и быстрое обогащение
породило потребителей моды, у которых появилась
возможность демонстрировать наряды друг перед
другом.
Н. К.
Появились некото-
рые социальные претензии,
одна из форм которых —
мода. Ну, ты знаешь, как
всякий цветной фазан
становится жертвой. Ви-
дишь, в России своей моды
до Ламановой-то практи-
чески и не было. Здесь всё
были модистки-француженки, вся мода была из Пари-
жа. В России собственной моды не было.
А. Н.
А есть ли сейчас?
Н. К.
На самом деле, единственное, в чём мы можем
конкурировать, уж поверь мне, — это дизайн. Очень
много русских дизайнеров работают в самых извест-
ных Домах мод.
А. Н.
Нет, то что русские ничем не хуже, способны
к дизайну, я не сомневаюсь. Когда они попадают в
нужную среду.
Н. К.
В среду, когда есть контекст, в котором они, соб-
ственно, должны существовать и существуют.
А. Н.
Да, так то же самое — и наши компьютерщики, и
русские, которым в руки попадали хорошие методички
о том, как делать литературу, сравнимую с Пушкиным.
При том, что там, в этом «Евгении Онегине», русского,
естественно, не больше, чем в Ford Focus, собранном во
Кто такой Версаче, знают все, кто
такой Дарвин в Италии, я думаю,
знает примерно одна десятая. Портные
ухитрились своей славой переплюнуть
всяких Эйнштейнов и Ганди.
56
DSCD #5 (67)