50 / 106
Н.К.
Ну что, скажу прямо, за эти годы случилась
очевидная трансформация твоего отношения к моде.
С чем связана такая разительная перемена?
А. Н.
Был такой замечательный физиолог, Иван
Соломонович Бериташвили, который возглавлял,
по-моему, в Тбилиси филиал Академии наук. Где-
то 60-е годы, Ивану Соломоновичу откуда-то при-
везли новый плащ, какой-то весь с отстрочками, с
большим воротником, шуршащий… В этом плаще
Иван Соломонович явился на заседание ученого со-
вета тбилисского физиологического отделения. Это
всё он повесил на вешалку, провёл заседание, встал,
чтобы уходить, и взял не свой, не новый плащ, а ка-
кой-то другой, который висел рядышком, значитель-
но более скромный на вид. На него все, естествен-
но, накинулись (тогда новый плащ был гигантским
событием): «Что же вы, Иван Соломонович?» — а он
был дяденька такой свирепый, он говорит: «Что это
у нас такое случилось в академии, что вы мне дела-
ете замечания?». Надел
чей-то плащ и, несмотря
на все протесты обще-
ственности, направился к
выходу. При том, что его
убеждали очень горячо,
что он, мол, надевает что-
то не своё. И уже начали
звонить его супруге — что
сейчас плащ Ивана Со-
ломоновича поедет на машине к нему домой, чтобы
никто не беспокоился. И тут, значит, в разгаре всех
этих страстей входит Бериташвили обратно и гово-
рит: «Вы знаете, я, оказывается, надел не свой плащ».
«Иван Соломонович, ну мы же вам это говорили, по-
чему же вы так решили?». А он говорит: «Мне гар-
деробщица сказала». Его спрашивают: «Вы нам не
поверили, а поверили гардеробщице?». Он отвечает:
«Вы же учёные, что вы можете понимать в одежде?».
А ещё можем вспомнить Ивана Петровича Павло-
ва, который в своё время, сразу после Военно-меди-
цинской академии отбыл в Германию и долгое вре-
мя проходил практику у замечательного физиолога
Гейденгайдна. Ты знаешь, какое было прозвище у
Ивана Петровича? «Русская канарейка». Дело в том,
что у него был один-единственный пиджак неверо-
ятного жёлтого цвета, а поскольку Иван Петрович
не отличался особой аккуратностью, плюс, как ты
понимаешь, работа в физиологической лаборатории
накладывает отпечаток не только на руки и лицо,
но и на одежду. При этом, Иван Петрович всегда
был, в общем-то, неряхой. И о то, что его любимое
блюдо — манная каша с малиновым вареньем, мож-
но было угадать уже при первом знакомстве, даже и
не задавая ему этого вопроса. И это уже в более зре-
лые годы, когда он остепенился. Что касается всего
остального — да, конечно, бывали физиологи-фран-
ты, бывали физиологи, которые, там, на пари могли
произвести вскрытие, не запачкав манжеты, напри-
мер, Илья Фаддеевич Цион, у которого Павлов пе-
ренял виртуозную оперативную технику. Такое тоже
бывало. Но надо понимать, что, вообще, пока у че-
ловека есть потребность доказывать свою какую-то
необыкновенную интеллектуальность, он делает всё,
чтобы игнорировать мир моды и быть вообще не в
этой струе, и не в этом тренде, и чтобы никак его фа-
милия с этим не связывалась. Он надевает что-нибудь
самое жуткое на себя и
сама уже жуткость этого
жуткого является пред-
метом гордости, потому
что это подчёркивает
интеллектуальность. Но
как только в интеллек-
туальности персонажа
уже не остается никаких
сомнений, он вдруг заин-
тересовывается Томами Фордами, его вдруг можно
обнаружить в Милане в магазине Brioni и вообще
происходит чудесная трансформация. Вот когда уже
нет необходимости дальше играться в какого-то рас-
сеянного и безумно интеллектуального профессора,
которому все, значит, эти модные глупейшие штуч-
ки чужды, он оставляет их бездельникам и дамам.
Поэтому отношение к моде — это сложная вещь, и
оно должно у каждого человека пройти через время,
через множество этапов, при том, что никому до сих
пор не понятно, что есть мода. То есть их такое коли-
чество, этих мод, да?
Н. К.
Ну, есть всем понятная, очевидная история про
культурологический феномен...
А. Н.
Ну, как-то так громко по поводу «феномена»
я бы не говорил, потому что это всё довольно есте-
ственные вещи и, безусловно, мода была величайшим
генератором и маркером социальных отношений
Мода — это очень
интересная штука, но не надо ждать,
что в России когда-нибудь
мода будет «в законе» или хотя бы
найдет своё настоящее место.
50
DSCD #5 (67)
МОДА/ПЕРСОНА