63 / 106
Н. К.
Да, они дали им возможность возродиться как
европейский швейный кластер. Но, вернемся, собствен-
но, к моде. Вот ты так любишь Stefano Ricci и Zilli, но
к моде они отношения не имеют — это устоявшийся
стиль богатых и очень богатых.
А. Н.
Тогда безумная Донателла с надутыми губа-
ми... И как бы она не была криклива, и как бы она
не была фриковата в своей позолоченности, тем не
менее, она великолепна, как бы то ни было. Над ней
много смеются, говорят про то, что её «школа» жут-
ко овульгарена — да, эта вульгаризация произошла,
но предприятие стало успешнее, будем откровенны.
Н. К.
Это уже мода, да. Ты понимаешь, ведь нет моды
«для всех». Никакой глобальной моды сейчас нет, моды
в том смысле, в котором это было 25–30 лет назад,
больше не существует. Теперь отсутствует ситу-
ация, когда «все носим платформу», или «все носим
мини». Идёт тебе, не идёт, хорошо, плохо, никого не
волнует — носим все. Теперь модный процесс предла-
гает в рамках одного и
того же сезона довольно
большое количество, зача-
стую, в принципе, взаи-
моисключающих трендов.
Сегодня есть возмож-
ность выбрать из большо-
го количества предложе-
ний то, что, конкретно,
тебе, по тем или иным
обстоятельствам, подхо-
дит. Это, конечно, расширяет возможности моды как
бизнеса и производства, но с другой стороны, это зача-
стую осложняет твой покупательский выбор. Потому
что, на самом деле, людей, которые совершенно чётко
понимают, что им хорошо, а что плохо, минимум.
А. Н.
Ну, этот минимум всё равно делает погоду.
Н. К.
Да, он делает погоду, потому что он своими пред-
почтениями всё-таки формирует некие рамки модного
процесса. Но тут есть одно обстоятельство — всё-та-
ки эта социальная природа моды всё равно сохраняет-
ся, потому что есть большие бренды для одних людей
и большие бренды для других людей. А есть бренды, ко-
торые, как Stefano Ricci, Zilli и еще кое-какие из самых
известных и самых дорогих, которые по определению —
для очень немногих. Потому что, например, есть мар-
ки, которые изначально были созданы для категории,
которая называется «джентри» — это сельское, по-
местное дворянство. Для стиля жизни этих людей,
для их уровня, как, скажем, Loro Piana.
А. Н.
Тогда, как выяснилось, мы говорим всё-таки не
о моде, мы говорим просто о плохом и хорошем.
Н. К.
Плохой и хороший вкус, плохое и хорошее каче-
ство являются определяющими, потому что, на самом
деле, мода сегодня в смысле инструмента социального
позиционирования, несмотря на то, что она, как факт,
есть, не так актуальна, как ранее. С этой точки зре-
ния мы можем говорить об эстетической развито-
сти и неразвитости того или иного потребителя, на
основе которой делается вывод об уровне социальных
претензий, которые он либо демонстрирует-трансли-
рует, либо нет.
А. Н.
Чёрт его знает. Ты знаешь, почему я буду, навер-
ное, сожалеть о крушении Российской «империи» се-
годняшней, потому что, как ни странно, сегодняшняя
Российская «империя» дала жизнь нескольким очаро-
вательным итальянским брендам, доставив им рынок.
Tardini было бы не про-
биться у себя в Италии.
Н. К.
Это история, суще-
ствующая только в России.
А. Н.
И очень многим из
тех, кто сделал карьеру в
России и уже из нее пе-
реполз в свою родную
Италию, всё-таки друго-
го пути, как через рус-
ские кошельки, не было.
Сейчас это исчезло, и мне очень жаль. Это, пожалуй,
единственное, о чем мы будем воздыхать…
Н. К.
Почему я тебя вовлёк вообще в эту историю…
А.Н.
…феномен имеет, как всегда, простое происхожде-
ние, я бысамникогда не решился переступить черту, отде-
ляющую плохое от хорошего, мне было уютно в плохом.
Н. К.
Извини, пожалуйста, тебе много лет было про-
сто наплевать. Да и возможности особой не было...
А. Н.
Совершенно верно. Но тут возникла ситуация,
когда один из моих учеников, которых я учу своему
ремеслу «Искусство оскорблять» — безнаказанно ха-
мить, выводить человека из себя, публично глумить-
ся над ним и над его верой и как при этом в тюрьму
не сесть и так далее, пригласил меня на одно меро-
приятие. И там состоялось вручение пиджака — мне
нужно было где-то быть и нужно было, с точки зре-
ния этого человека, прилично выглядеть. Если бы не
Безумная Донателла с надутыми
губами... И как бы она не была
криклива, и как бы она не была
фриковата в своей позолоченности,
тем не менее, она великолепна,
как бы то ни было.